История воссоединения Руси. Том 1 - Страница 30

Войско Запорожское стояло тогда кошем в числе трех тысяч братчиков. Когда гетман сообщил ему о своем намерении идти вместе с ханом в Персию, — только часть казаков согласилась на этот поход; другие заглушили его голос криками: "Да ведь это неверные собаки! Никогда они не держат своего слова. И тебя обманут, и нас погубят".

Ночью между казаками поднялось необычайное волнение. Зборовский не знал, что с ними делать. Самая жизнь его была в опасности. Имея на своей стороне ту часть запорожского войска, для которой действительно не было в жизни другой цели, кроме добычи, Зборовский решился застращать остальных и послал в шумящие казацкие круги своего поручика с приказом — успокоиться немедленно, иначе — он ударит на них прежде, нежели на другого неприятеля. Но большинство, не желавшее служить неверным в персидском походе, имело своих вожаков, которые никогда не уклонялись от главной цели казачества. Собралась рада; гетман был объявлен изменником и приговорен к смертной казни, по запорожскому обычаю. Определено было насыпать ему в пазуху песку и бросить в Днепр. Зборовский был принужден смириться. Доверчиво явился он в разъяренный казацкий круг и покорною речью обезоружил демократическую завзятость. Тем не менее в продолжение целой ночи шли у него споры и переговоры с казаками. У них, как обыкновенно бывало в таких случаях, явился уже избранный большинством голосов отаман, представитель общей мысли, охватившей военное братство. Зборовский призвал его к себе и сказал: "Никого я не принуждаю к походу в Персию. Кому охота — ступай со мною, а кто не хочет — оставайся на Днепре. Об одном только прошу тех, которые останутся: не нападать в мое отсутствие на татар, потому что этим они обидели бы короля и Речь-Посполитую, да и голова моя тогда была бы в опасности у хана".

Между тем прибыл от хана требуемый поручитель, или мусталик. В знак радости о предложении Зборовского, хан снарядил своего мусталика необычайно пышно: явился он в сопровождении отряда конницы в тысячу человек, нескольких сотен мурз и толпы пешого народа. Остановясь в условленном месте среди степи, мусталик выслал к Зборовскому на кош триста мурз с приглашением поспешить выступлением в поход.

Казацкий кош продолжал шуметь и волноваться. Одни были готовы, другие не хотели идти в Персию. Мусталик объявил Зборовскому, что хан уже не думает о казацком войске, лишь бы только его «сын» находился при нем, и просил поспешить приездом. Преданные Зборовскому казаки со слезами умоляли его не ехать и предсказывали ему гибель. Он оставался равнодушен к их просьбам: ему хотелось видеть глубокую Азию и изучить способ тамошней войны. Сборы к походу были не долги; он велел подать себе коня. Но случайное обстоятельство не дало осуществиться намерению странствующего шляхтича-рыцаря. Конь, подведенный ему мурзами, оказался слишком горячим. Зборовский, чувствуя себя очень усталым после долгих тревог и хлопот, просил дать более смирного. Бросились мурзы искать ему коня, а он расхаживал между тем взад и вперед, в полном походном наряде, с сагайдаком через плечо, с саблею у пояса и проч. Тогда повар его, Михайло, сказал ему со слезами: "Пане мой! верно, я уже тебя больше не увижу. Есть у меня хорошая щука; покушай на дорогу". Зборовский, проголадавшись во время жарких переговоров с казаками, согласился и пошел в палатку есть, а, между тем привели ему другого коня. Не садясь на коня, Зборовский требовал, чтобы мурзы поклялись в его безопасности. Мурзы сказали, что это — дело мусталика. Вдруг казаки подхватывают своего гетмана на руки, окружают густою толпою и уносят на плечах к човнам. Севши в човны, давай стрелять по мурзам! Те разбегаются, а казаки, отчалив от берега, весело повезли Зборовского к своему войску в Сечь. Там от радости, что его видят, начали запорожцы свои военные игры, стреляли из ружей, пели песни, играли на кобзах и проч.

В это время казацкий разъезд привел несколько невольников, которые ушли из Крыма. (Были тогда жнива, самое благоприятное время для бегства невольников). Они донесли гетману, будто бы слышали еще на месте от мурз, что ему готовилась неволя у крымского хана, еслиб он дался в обман, а спутников его хан посадил бы на колья перед перекопскими воротами. Это, конечно, была выдумка; но она подействовала на запальчивый характер Зборовского. Недавно сам он готов был участвовать в персидском походе; тепер решился ему противодействовать, не допуская татарских отрядов соединиться с главным ханским войском. Хан умиротворил его новым посольством и подарками, назначенными для раздачи между казаками. При этом еще раз обещал выпросить для него у султана молдавское знамя, если он удержит казаков от набегов.

Отпустив ханского посла, Зборовский размышлял, что ему делать. Он ошибся в своем рассчете на вторжение в Московское царство; не удалось ему побывать и в Персии, что не мало придало бы ему значения между бывалыми рыцарями-панами. Оставалось довольствоваться приобретением популярности между запорожцами.

Дом Зборовских в это время спорил о первенстве с коронным гетманом и канцлером, Яном Замойским. Король, не смотря на то, что был обязан своим избранием партии панов Зборовских, приблизил к себе, больше нежели кого-либо из них, ученого и талантливого Замойского. Это было тяжким ударом для их честолюбивых рассчетов; они составляли интриги против короля и его любимца канцлера, везде искали себе сторонников, готовились к вооруженной борьбе за обладание Польшею и, между прочим, старались расположить к своему дому зацорожцев. Самуил посылал из Сечи посланцов к своему брату, Христофору, который, в своих ответных письмах, сожалел, что не успел сообщить ему шифрованной азбуки. Много у него было такого, "что было бы не безопасно вверить бумаге". Он позволял себе только роптать на короля за то, что не снимает с брата баниции и не дает Зборовским возвыситься над прочими; называл его идолом Ваалом, считал недостойным имени короля и грозил соединением против него многих панов за унижение их достоинства. О поездке на Запорожье Христофор писал Самуилу, что не следовало бы ее предпринимать, между прочим, потому, что враги повредят ему толками о турецкой войне; но что, очутясь между казаками, надобно всячески расположить это "рыцарство" в пользу дома Зборовских, от чего будет зависеть многое. Впрочем умолял, как можно скорее, возвращаться домой, где Самуил был крайне нужен для чего-то братьям, а между тем посылал на Запорожье Самуилу деньги, предостерегая, чтоб он не предпринимал ничего важного против турок. По мнению Христофора, король только делал вид, что не желает задора с турками; он даже подозревал, не сам ли король и внушил ему мысль отправиться к запорожцам в гости; но шляхта никогда не простит ему, если он навлечет турецкую войну; а теперь-то и нужна Зборовским расноложенность шляхты. Напротив, в письме к низовцам, кторое было отправлено с теми же посланцами, Христофор Зборовский говорил, что Самуил отправился к ним для войны с неверными, по совету и просьбам братьев, а в заключение выражал надежду, что казаки, прославившиеся не только в Польше, но и в чужих краях, у императоров и великих королей, вскоре, даст Бог, покажут свое мужество в каком-нибудь важном деле, для обоюдной пользы дома Зборовских и своей собственной.